Книга Коллекция «Romantic»  - Шарлотта Ульрих

— Хорошо, — сказал он равнодушно.

Такой карандаш был у меня раньше, пластмассовый, а не деревянный, немного гнулся.

В Новый год… Я гуляла с Валькой и другой одноклассницей на стадионе, проходила около елки, «кто-то» вылетел из толпы и чмокнул меня в щеку.

— С Новым годом! — поздравил «кто-то» и исчез.

Почему Саша может сообщить, что с кем-то гулял, а я нет? Но было глупо произносить «я тоже» и рассказывать с упоением, что этот «кто-то» затем нашелся и сидел рядом до шести утра. Прошедшее казалось давним событием, а ведь прошло только четыре дня.

Я смотрела на карандаш, слегка сгибала его и не могла понять, ЧТО считать недавним, ЧТО важным…

— Он не ломается, — заметил Саша.

Я посмотрела на него в упор:

Конечно! Ты у нас такой респектабельный! У тебя даже карандаши особенные! Только у меня такой уже БЫЛ!

И, не отводя от Саши глаз, демонстративно взялась за концы карандаша и с треском разломила.

— Ломается! — вскинула брови и протянула Саше две половинки.

Он взял их и, не глядя, бросил в урну. Попал. Мы смотрели друг на друга с вызовом, с ненавистью. И мне хотелось хохотать.

— Как прошла встреча? — спросила мама уже после.

— Я сломала ему карандаш, — ответила твердо, решительно шагая по улице. Казалось, что наеду на любого, кто только посмеет мне что-то сказать. Желала этого! — Но он взамен забрал у меня ручку, так что теперь у него еще одна память обо мне!

— Поругались?

— Нет. С чего? Я сказала ему только одну фразу.

— Ну, и правильно! — почему-то поддержала мама. Она вечно боялась, что я не могу за себя постоять. Глупая. — Так ты к нему еще пойдешь?

— Конечно, пойду! — удивилась вопросу. — Если вы с тетей Тоней договорились, что я буду заниматься. Значит, буду заниматься!

Мама посмотрела на меня с уважением.

Глава 7

На следующее утро на пляже я не обнаружила Геры. Искупалась, огляделась кругом, но его не было, хотя Владимир Николаевич постоянно повторял, что нам нельзя отлучаться из отряда. От отсутствия Геры мне стало тоскливо, мысли всякие полезли в голову, не слишком ли жестко с ним обращалась. Парни погнались в море за девчонками: Громов, Никита. Наташка и Ирочка завизжали, а мне стало еще хуже. С огромной скоростью внутри стала образовываться пустота, и она требовала немедленного появления Геры. Или кого-нибудь, кто бы мог его заменить.

Я села у воды в надежде, что тоска пройдет. Не тут-то было, она только увеличилась! Да еще так, что, казалось, все замечали, как мне плохо.

Из-за чего мне плохо?

Стала мысленно звать Геру. Приди, пожалуйста, приди!

Я понимала, что никто другой ко мне подойти не сможет. Из-за Геры для других парней я превратилась в трансформатор с табличкой «Не подходи! Убьет!» Я почувствовала, что нуждаюсь в Гере, но это испугало: если нуждаюсь, значит, снова беззащитна, значит, снова влюбляюсь, и, значит, мне скоро снова будет больно. А я не хочу боли! Саша принес ее столько!

Саша. Захотелось защититься хотя бы им, попытаться вызвать в памяти его образ, но… не получилось.

Саша?

Я написала на песке «Lost Paradise», но и тут ничего не отозвалось.

Ты прошел? Я избавилась? Все кончено?

* * *

Саша… На следующее утро после встречи с ним, я сидела с мамой в актовом зале ШОДа и ждала начала собрания.

— Ты мне своего Громова покажешь? — мама хотела знать в лицо всех парней, которых я только упоминала.

— Покажу. Пока что-то не видно…

— А сосед есть?

— Я его не особо запомнила, но вроде тоже нет, — оглянулась удостовериться и заметила Громова в дверях.

Он был с каким-то другом, прошел в зал и… сел прямо передо мной на первый ряд.

— Громов светленький, — шепнула я на ухо маме, через некоторое время она наклонилась ко мне:

— Он симпатичный.

Я взглянула на нее гневно. ШОД — это не то место, где можно обсуждать мальчиков! Мама сделала вид, что не заметила, снова ко мне наклонилась и шепнула:

— А второй совершенно некрасивый.

Мне понравилось, что мама оценила Громова. В зеленой стильной толстовке, с наушниками от плеера, он крутился на месте и болтал с другом.

Я уставилась на Громова, почему-то стало наплевать, замечает он это или нет. Вернее, мне хотелось, чтобы он заметил. Но Громов, когда оборачивался, всегда искал кого-то сзади и на меня внимание не обращал.

Собрание не начиналось, третий раз ставили «Позови меня с собой!»

— О! Пугачеву раскручивают! — комментировал Громов, и я снова и снова слушала:

…Где разбитые мечты обретают снова силу высоты.

А потом песня звучала и на рынке, куда ходили с мамой после занятий, и на остановках, и вообще, куда бы я ни пошла.

Вечером Саша почти не разговаривал со мной, на все мои редкие вопросы о программах отвечал холодно и официально. Ни разу не улыбнулся. В итоге я перестала спрашивать и впала в бездумье.

— Что скажешь? — Саша иногда прерывал молчание.

— Что спросишь? — отвечала ему без эмоций.

— Это тебе же надо заниматься, не мне! — зло подчеркивал, а я не реагировала.

Это последняя сессия, больше не было поводов приезжать к нему город. Вплоть до следующего года.

Мы уезжали с мамой, из киоска на улице снова пела Пугачева: «Позови меня с собой… Я отправлюсь за тобой… Я приду туда, где ты… Обретают снова силу высоты…» Почему-то казалось, что песня обо мне… причем из каждого динамика в каждой точке города… поется о МОИХ чувствах.

Почти каждый день я ездила к нему в холодном автобусе, бездумно рассматривала стекла, покрытые инеем. Это составляло смысл всего дня. Саша злился. Злился и молчал. Пошел меня провожать, я попросила открыть дверь подъезда, он пнул ее ногой, демонстрируя, что ради меня руки использовать не собирается. А я не обиделась.

Я шла по улице рядом с ним, он держал дистанцию, подчеркивая, что я ему безразлична, а я при этом думала, что мы впервые идем по улице одни, и хорошо бы, дорога не кончалась. Потом натыкалась глазами на оттаявший канализационный люк, он означал ровно половину пути.

И почему из всего дня у меня только три минуты настоящей жизни?

На остановке меня встречала Ленка со своим парнем, после чего мы ехали домой, гуляли, сидели в подъезде, пили чай.

— Дёся тебя ждал, — почему-то говорила Ленка. — Он постоянно спрашивал, когда ты приедешь.

Но ничего такого в Дёсе я не замечала. При встрече он сказал «Привет!», отошел в сторону и после только подкалывал меня и пошло шутил.